История культуры орхидей. Продолжение

По мере того, как все большему числу людей по всей Великобритании удавалось выращивать орхидеи и одновременно в страну хлынул целый поток новых растений из колоний, началось повальное увлечение орхидеями — «орхидейная лихорадка». В 1850-е гг. практически в каждом крупном поместье в Британии была оранжерея для содержания орхидей, а разбогатевшие буржуа считали необходимым иметь в зимнем саду при своем доме хотя бы несколько экземпляров этих экзотических растений.

В этот период орхидеи превратились в символ статуса, и владельцы поместий готовы были платить за редкие орхидеи поистине сумасшедшие деньги. Стоимость экземпляра ванды (Vanda), пафиопедилума (Paphiopedüum), фаленопсиса (Phalaenopsis) и т. п. могла равняться стоимости дома. «Орхидейная лихорадка» началась в 1850-е гг. и длилась 50 лет — значительно дольше, чем тюльпаномания, охватившая в XVII в. Голландию. Впрочем, тюльпаномания поддерживалась не только стремлением обладать луковицами тюльпанов, но и расчетом заработать, вкладывая деньги в дорожавшие день ото дня векселя, которые выдавались в счет будущего урожая луковиц.

В викторианской Британии выращивание орхидей было доступно лишь состоятельным людям, поскольку даже распространенные растения стоили очень дорого. Во-первых, в то время еще не умели выращивать орхидеи в промышленных количествах и их приходилось везти морем из отдаленных тропических стран, а во-вторых, во время плавания крысы, насекомые, болезни или неумелый уход часто губили груз целого корабля.

Орхидеи, которые благополучно добирались до берегов Британии, в основном попадали в тепличные хозяйства, выращивавшие растения на продажу. Эти хозяйства были в эпицентре истории орхидей: Бекхаус, Лоу, Булл, Вильямс, Лоддиджес, Вейч и др. — хорошо известные орхидееводам имена, но самую важную роль в распространении орхидей сыграла цветоводческая фирма «Сандер и сыновья». В период расцвета бизнеса в фирме было занято 100 человек, она владела 60 теплицами, и благодаря этой фирме в культуру было введено более двухсот новых видов орхидей.

Тепличные хозяйства продавали орхидеи в основном на аукционах, а покупателями выступали ботанические сады и коллекционеры. Коллекционеры, преимущественно богатые землевладельцы, хотели собрать в своих оранжереях как можно больше орхидей. Наиболее увлеченные из них посылали своих служащих в колонии на поиски новых орхидей, которые те должны были добывать в тропических лесах и отправлять морем своим патронам. Этой практике вскоре последовали крупнейшие цветоводческие фирмы. История поисков и добычи орхидей является одновременно историей человеческой отваги, преданности и варварства. Охотники за орхидеями опустошали большие участки леса, не оставляя в них ни одной орхидеи. При этом лишь часть обнаруженных растений отправляли в Англию, а другие просто уничтожали, чтобы они не достались конкурентам. Директор Королевского ботанического сада Кью писал в 1878 г.: «Это уже не коллекционирование, это бессовестный грабеж».

Наряду с этим продолжалась и история культуры орхидей. В 1856 г. Джон Домини (John Dominy) из фирмы Вейча получил первый гибрид — каланту Домини (Calanthe Dominyi), полученную при скрещивании каланты масука (С. masuka) и каланты тройной (С. triplicata). Спустя еще семь лет он поразил любителей орхидей, представив первый межродовой гибрид — лелиокэтлию — Laelio- cattleya Exoniensis (Laelia crispa x Cattleya mossiae).

Несмотря на то что к этому времени были известны уже тысячи родов и видов орхидей и появились первые гибриды, надежных способов размножения орхидей еще не существовало. Прорыв произошел в 1899 г., когда Ноэль Бернар (Noel Bernard) предположил, что в прорастании обнаруженных им под землей семенах растущей в лесах орхидеи гнездовки важную роль играют грибы. Десятью годами позже он и Ганс Бургефф (Hans Burgeff) установили, что для того, чтобы из семени развился проросток, семя при прорастании должно вступить в контакт с гифами гриба, который обеспечит молодое растение минеральным и органическим питанием. Эти исследования, в свою очередь, натолкнули д-ра Левиса Кнудсона (Levis Knudson) на мысль попытаться создать питательную среду для выращивания проростков орхидей из семян, что и было им в конце концов сделано, и это открыло новую эпоху в культивировании орхидей.

Тем временем «орхидейная лихорадка» закончилась. К началу XX в. многие охотники за орхидеями либо умерли, либо отошли от дел, а коллекционеры уже не хотели выкладывать за растения чудовищные суммы. Первая мировая война подкосила бизнес на орхидеях. Многие теплицы закрылись из-за недостатка рабочей силы и топлива для обогрева; Большая оранжерея в Чатсворте по приказу владельца была взорвана. В период между двумя мировыми войнами на рынке стали преобладать выращенные промышленным образом гибриды и виды орхидей, оттеснив гораздо более дорогие дикие орхидеи, и рынок в целом стал ориентироваться на любителей из средних слоев общества, имевших небольшую тепличку на участке возле домика. В конце Второй мировой войны произошел еще один прорыв в разведении орхидей. В 1966 г. проф. Джордж Морел (George Morel) продемонстрировал цветущую орхидею, которую он вырастил в лабораторных условиях из верхушечной меристемы стебля растения. Этот способ сделал возможным массовое, промышленное выращивание орхидей, благодаря чему в 1970-е гг. они смогли в большом количестве поступить на рынок комнатных растений.

Горшки с выращенными в Голландии орхидеями через цветочные магазины, универсамы и садовые центры попали в миллионы домов по всему миру. Немногим более чем за 200 лет орхидеи превратились из растений для избранных в массовое украшение обычного дома. Однако стремление обладать редкой орхидеей еще живо. Трудно даже вообразить себе объемы нелегальной торговли дикими орхидеями, если цена одного экземпляра может достигать 20 тыс. фунтов стерлингов. Как написал Эрик Хансен в книге «Орхидейная лихорадка» (Eric Hansen. «Orchid Fever»), «вы можете отказаться от алкоголя, наркотиков, женщин, еды и автомобилей, но если вы “подсели” на орхидеи — вы конченный человек. От орхидей отказаться невозможно. Никогда».