Завоевание пространства. Искусство

Изображения, которые мы уже с полным правом можем назвать пространственными, появились, по-видимому, в эпоху античности, в искусстве Древней Греции и Древнего Рима. Но эти культуры очень мало оставили нам памятников живописи и рисунка. А то, что сохранилось, почти без исключения относится к области искусств декоративных, служит украшением утвари, посуды. Таковы знаменитые древнегреческие расписные вазы.

От римских времен дошли до нас также некоторые росписи стен и мозаичные полы в богатых домах. И наконец, к самому уже концу античной эпохи относятся немногочисленные сохранившиеся книжные миниатюры (то есть иллюстрации) к поэтическим памятникам Древнего Рима. Поэтому возможности судить об античных способах передачи на плоскости трехмерного мира у нас ограниченные. Но кое-что мы о них все-таки знаем.

Прежде всего выясняется, что на разных этапах развития античной культуры способы изображения существенно разнились и развивались иногда очень быстро. На греческих вазах VII— VI веков до н.э. построение рисунка еще близко к египетскому. Строго профильные изображения животных — львов, быков и оленей, а среди них и фантастических сфинксов и грифонов несколькими горизонтальными поясами обегают тулово сосуда.

Мифологические сцены на вазах VI века, уже не расчлененные на пояса, остаются все же плоскостными. Такие росписи получили название чернофигурных. В них профильные изображения людей и животных заливаются сплошь черным блестящим лаком, а по нему тонкой линией процарапываются детали рисунка. Четкие черные силуэты на красноватой поверхности обожженной глины не создают впечатления глубины.

Пелика с ласточкой. Керамика, краснофигурная роспись. Греция, VI в. до н.е

Но во второй половине того же VI века чернофигурная вазопись начинает вытесняться краснофигурной. Здесь лаком заливался уже не рисунок, а фон. Светлые, гибкой линией прорисованные на нем фигуры получили гораздо большую живость и свободу. Они уже могли быть не строго профильными, новый способ изображения убедительно передавал сложные позы, непринужденные полуповороты друг к другу беседующих персонажей. Такая раскованность движений освобождала изображаемые фигуры от прежней распластанности, от жесткой их привязанности к изобразительной поверхности. Они теперь живут не только на ней, вокруг них ощущается некое пространство, дающее им эту свободу действия.

Вот «Пелика с ласточкой» — знаменитая ваза VI века до н.э. работы афинского мастера Евфрония. На ней изображена живая беседа юноши, зрелою мужа и мальчика, увидевших пролетевшую птичку. Все трое обернулись к ней, указывают на нес пальцами. Гладкий лак, покрывающий поверхность сосуда, оказался глубиной, воздухом, в котором порхает ласточка. Египтяне подобной глубины не знали, хотя и умели придавать изображениям работающих людей довольно сложные позы. Человек, ведущий козла, на древнеегипетском рельефе обернулся к нему, протянув обе руки назад. Но плечи его остаются распластанными, все движения направлены хоть и в разные стороны, но строго вдоль плоскости.

Пространство краснофигурной вазописи неглубоко. Обычно оно передается .лишь движениями действующих в ней людей, почти без деталей обстановки, во всяком случае без какого-либо изобразительного фона или дальнего алана. При этом стул изображается строго в профиль, так что видны лишь две его ножки, а не четыре, алтарь — в фас, боковые его стороны не показываются. Художник еще представляет себе все изображенное связанным с поверхностью вазы, строит свое действие параллельно ей.

И лишь на некоторых вазах IV века до н.э. мы видим впервые изображения портика (открытой колоннады) или алтаря кубической формы, построенные так, что нам видна кроме лицевой и боковая их сторона. Уход этой боковой плоскости предмета в глубину пространства, взгляд на нее вкось, а не в упор переданы примерно так, как это сделали бы мы: резким перекосом ее горизонтальных гранен. Так греки открыли ракурс, то есть зрительное сокращение уходящих от зрителя вдаль частей предмета. Это было замечательное открытие, потому что именно ракурсы лягут в основу большинства позднейших способов передачи глубины трехмерного пространства.

Возможности нового приема вполне оценили художники Древнего Рима. В развалинах древнеримского города Помпеи, засыпанного пеплом при извержении вулкана Везувий в 79 г., сохранились и были открыты археологами замечательные стенные росписи в богатых виллах. Благодаря ракурсам стены становились будто прозрачными, за ними открывалась взгляду глубина сложно организованных архитектурных пространств — нарядно украшенные помещения сложной формы, разделенные стройными колоннами, иногда многоярусные. За нарисованными громадными окнами возвышались причудливые сооружения со статуями на карнизах.

Роспись вазы. Фрапиент. Греция. IV в. до н.э

Внимательно изучая помпейские архитектурные росписи, можно заметить, что ракурсы применяются и них не очень последовательно. Уходящие в глубину параллельные линии и ол них случаях сходятся, а в других остаются параллельными От дельные части комнаты изображаются как бы порознь, гак как их нельзя было бы увидеть одновременно, с одной и той же точки зрения. Одним словом, римляне не привели свои способы передачи глубины пространства к общему стройному порядку, чтобы пространство это выглядело действительно единым и построение изображения одной его части не противоречило тому, как изображена другая, лежащая рядом. И хотя соединения этих частей делались весьма искусно и на глаз почти несметны, что-то все-таки в помпейских росписях беспокоит наш. привыкший к более строгим изображениям, взгляд.

Казалось бы, оставался только один шаг к открытию перспективы — строгой и целостной системы изображения пространственной глубины на плоскости. Но древнеримская культура его так и не сделала. И не потому что он был слишком сложен или требовал каких-то еще не накопленных математических познаний. Надвигавшейся новой исторической и культурной эпохе — средневековью — эти игры в иллюзию пространственной глубины оказались не нужны и не интересны. Ей важно было нечто иное.

Между тем средневековое искусство вырастало на почве античного. Преодолевая его, оно все же использовало, по-своему переработав, многие из его достижений. Этo относится и к способам построения на плоскости человеческой фигуры и к применению ракурсов, хотя и ограниченному, но все-таки придающему изображению некоторую пространственность.