Кузнечное ремесло в Москве

О раннем периоде железного века Москвы можно судить по материалам археологических раскопок села Дьякова, расположенного на берегу р. Москвы (около с. Коломенское), Кунцевского и Мамоновского городищ.

Однако только при Ю. Долгоруком Москва становится городом с развитым ремеслом и торговлей. На Кремлевском мысу и на посаде развивается «городская основа жизни». Здесь было развито металлургическое и кузнечное производство — археологами обнаружены домница, сгустки шлака, крицы. На территории современного Зарядья раскопан крупный цех (размером 6,5X4,5 м) кричного и литейного производства и участок для изготовления бронзовых головок булавок, а у Китайгородской стены — литейно-кузнечная мастерская, в которой размещались домница и литейный участок.

По мере роста города все ремесла, связанные с огнем из-за боязни пожаров постепенно вытесняются с территории Великого посада за реки Москву, Яузу, Неглинную, так как реки — хорошая защита города от пожара. На местах поселений создаются ремесленные слободы: кузнецов, литейщиков, гончаров и т. д. 

С XVI в. Московские кузнецы начинают работать на привозном железном сырье — укладе, который получали из гг. Новгорода, Устюжны-Железнопольской, Серпухова и Тихвина. С этого же времени происходит специализация кузнецов на оружейников (рис. 17), бронников, замочников и т. п.

Кузнецы уже работали в специальных кузницах (рис. 18).

Кузнецы-оружейники ковали «белое» и огнестрельное оружие, плели кольчуги, а мастера-бронники ковали пластинки для доспехов. Впервые пластинчатый доспех — «брони дощатые» — упоминается в Ицатьевской летописи.

Кованые выпуклые пластинки (200—600 шт.) крепили на кожаные рубахи внахлест, что увеличивало общую толщину доспеха, а изогнутость пластин смягчала сабельные удары. В XV—XVI вв. происходит «слияние» кольчатых и дощатых защитных доспехов. Шею и плечи воина закрывает стальное ожерелье, грудь — зерцало, а руки предохраняются железными наручами.

Мастера-бронники селились в отдельных «бронных» слободах, находившихся в районах современных Большой и Малой Бронных улиц, а г. Бронницы известен уже в XV в. как поставщик доспехов в государево войско. О высоком качестве работы московских кузнецов-оружейников можно судить по тому, что многие цари и князья имели оружие и доспехи «московского выкова». Так, в описи оружия и доспехов Бориса Годунова имелась следующая запись: «Рогатина московская, московское копье, панцири, шлемы». В Оружейной палате хранится подъягдташный нож князя Андрея Старицкого (младшего сына Великого князя Ивана III) русской работы XV в., лезвие ножа булатное с золотой насечкой и надписью «князя Андрея Ивановича лета 7024». Известно, что булатные клинки ковали московские мастера Нил Просвита, Дмитрий Коновалов и Богдан Ипатьев. Высоко ценя кузнечное искусство, царь Алексей Михайлович посылал учеников «для учения булатных сабельных полос» в г. Астрахань.

Шлемы московского выкова не только успешно конкурировали с западными, но и считались особо ценными доспехами в царской казне. Шлемы, украшенные золотыми, серебряными или медными позолоченными накладками, стоили дорого и их носили в основном князья и бояре. При движении, как отмечают летописцы, шлемы сверкали и переливались в лучах солнца и производили впечатление «златых шеломов».

Уникальным образцом русского кузнечного и ювелирного искусства можно считать также шлем булатный или «шапку иерихонскую», который экспонируется в Оружейной палате. Это парадный шлем, выкованный знаменитым кремлевским кузнецом-оружейником Никитой Давыдовым для царя Михаила Романова. Тулья из булатной стали украшена тончайшей золотой резьбой. Жемчугом и русскими самоцветами декорированы науши и козырек шлема. Спереди шлем украшен чеканным позолоченным челом, цветными эмалями и драгоценными камнями.

Кузнецов Москвы можно считать и родоначальниками отечественной артиллерии. Из летописи известно, что при обороне Москвы от орд хана Тохтамыша в 1382 г. русскими войсками была применена артиллерия: пушки, стрелявшие каменными ядрами, и «тюфяки», стрелявшие «дробом», т. е. картечью.

Начиная с XV в. Москва становится крупным металлургическим и кузнечным центром. Здесь создается Пушечная изба, ставшая впоследствии первым в России металлургическим заводом с приводом механизмов от водоналивных колес.

«В конце XV в. был построен большой по тому времени литейный завод — Пушечный двор. Он представлял собой литейно-кузнечное производство, с несколькими литейными амбарами и кузнечными мастерскими. Для приведения в движение всевозможных механизмов — мехов, молотов и т. п. — на реке Неглинной в XVII в. было поставлено несколько больших водоналивных колес, для чего она была перегорожена плотиной» — написано в Путеводителе «По улицам Москвы» по поводу возникновения Пушечного двора в Москве, а по дошедшему до наших дней плану можно представить как размещались мастерские (рис. 19).

Н. И. Фальковский в книге «Москва в истории техники» дает описание этого крупнейшего в России оружейного завода: «Оборудование предприятия было следующее: имелся амбар, в котором находился большой молот, с большим стулом-наковальней, горн и два больших водяных меха. Имелся особый горн пушечных кузнецов с наковальней. В амбаре вертильном стояло шесть станков для сверления водой ружейных стволов.... В кузнечном амбаре был большой молот да наковальни, где ковали водой ствольные доски. Кулак молота весил 245 кг, а наковальня — свыше 400 кг, и устанавливалась на мощном деревянном постаменте — стуле.

Заварная кузница имела 10 горнов. Среди инструмента находились: наковальня с развилинами для сгибания ствольных досок, десять СТЕОЛЬНЫХ сердечников (костылей), пять крюков, на которых сгибают стволы. Работало на заводе в то время 134 человека, среди них 14 пушечных кузнецов. Основной продукцией завода в те годы были пушки, ядра, различные виды холодного оружия. Пищали и пистоли русских оружейников отличались не только оригинальной отделкой, но и оснащались ударно-кремневым замком... Кроме того, делались заказы и для города — ковались языки для колоколов, оковы и различные узлы для станков и различных машин, ворота для Кремля и Белого города, различные изделия бытового и художественного назначения. С XV в. начинают изготавливать пушки из бронзы, а позднее из чугуна».

Примером изделий, изготовлявшихся на Пушечном дворе, может служить язык колокола (рис. 20).

Начиная с XV в. московская рать уже не выступала в поход без артиллерии. Так, стены Казани не смогли противостоять разрушительному огню артиллерии войска Ивана Грозного. Петр I с юных лет интересовался оружейными заводами. Будучи в Москве, в один из праздников, после торжественной службы и обеда с боярами отправился на Пушечный двор. Там он приказал стрелять из пушек в цель и метать бомбы и, к ужасу бояр, сам поджег фитиль и выстрелил из пушки. Он потребовал указать самого опытного артиллериста, служившего в Пушечном приказе, у которого хотел учиться артиллерии. И в дальнейшем отсюда доставляли Петру I для учебных занятий пушечные припасы, «потешные огни» для фейерверков.

«Пушечные кузнецы» работали не только на «дворе», но и в так называемых застенках в Спасском, Никольском монастырях, в мастерских при складах, а также в походах. В 1698 г. на Пушечном дворе была открыта первая артиллерийская школа.

В 1648 г. на р. Яузе был построен филиал Пушечного двора — «Ствольная мельница», которая предназначалась для «ковки водою» пушечных мушкетных и карабинных стволов, железных досок, проволоки — «тянутого» и белого железа.

Необходимо отметить, что технология изготовления артиллерийских орудий была очень сложной и ответственной. Вначале отковывали из крицы «доски» (рис. 21) — металлические листы толщиной до 10 мм (для пушек), шириной 1900 мм и длиной 1400 мм; затем подготовляли кромки для продольной и поперечной (торцовой) сварки; гнули доски в трубку на желобчатой наковальне или подкладке и сваривали на оправке продольный шов ствола внахлестку.

После этого осуществлялась торцовая сварка на оправке двух средних звеньев ствола и торцовая приварка к средним звеньям ствола крайних частей ствола, прилегающих к казеннику и к дульной трубке. Требования к качеству ковки стволов оговаривались специальным указом царя Михаила Федоровича в 1628 г.: «Пищали были бы для стрельбы казнисты и чтоб расседеин и задорин в тех пищалях не было и были б прямы, чтоб к стрельбе были цельны».

В начале XVIII в. Пушечный двор был крупным металлургическим центром России, на котором работало около 500 человек. Однако развитие металлургических и оружейных заводов в гг. Новгороде, Пскове, Устюжне-Железопольской, Вологде, Туле и на Урале постепенно снижает значение Пушечного двора и в конце XVIII в. он уже превращается в арсенал, а в 1802 г. его упраздняют: «16 апреля было поведено все хранившееся в нем вооружение сдать в Арсенал, строения разобрать и материалы использовать на постройку Каменного Яузского моста».

Начиная с XVII в. в Москве и других крупных городах страны начинается широкое строительство дворцово-парковых ансамблей, и многие кузнечные мастерские переходят на изготовление больших и малых оград, оконных решеток, козырьков и наверший.

Неповторимость старых московских улиц объясняется наличием большого количества ажурных кованых оград, балконных решеток и легких кружевных козырьков подъездов XVII—XIX вв. Знаменитые мастера классицизма, архитекторы и зодчие Москвы В. Баженов, О. Бове, М. Казаков, Д. Жилярди, И. Витали, представители модерна А. Эриксон, В. Валькотт, Ф. Шехтель, а также представители советской школы архитекторов А. Щусев, Д. Чечулин, В. Щуко широко использовали кованый металл при создании дворцов, особняков, домов и парков.

Наиболее оригинальны по рисунку кованого металла выполненные в стиле «русского барокко» ограды второй половины XVIII в. (рис. 22—27).

Мощные каменные столбы контрастируют с «легким и игривым» кованым узором.

Используя растительные мотивы, отковали- кузнецы ворота и ограду двора бывших «палат боярина Волкова» (рис. 28), что в Большом Харитоньевском переулке, но здесь рисунок уже полностью симметричен и составлен из сердцевидных изгибов стеблей — «червонок» (излюбленный мотив русского декоративного искусства XVIII— XIX вв.).

Места переплетения закрываются красивыми штампованными розетками. Столбы ограды цельнометаллические и поддерживаются завитками (рис. 29) из кованого витого стержня квадратного сечения.

С XIX в. художники и архитекторы при проектировании оград начинают широко использовать промышленный сортовой прокат, в результате чего общий рисунок оград становится более строгим, преобладают прямые линии, навершия оформляются в виде шаров или «пик». К этому периоду относятся ограды, выполненные в стиле «московского классицизма»: ограды музея Революции, старого здания библиотеки им. В. И. Ленина («Пашков дом») (рис. 30), здания института им. Склифосовского (рис. 31).

Изумительно смотрятся ажурные кованые решетки на фоне бывших дворцовых построек подмосковных усадеб Кусково, Кузьминки, Архангельское.

Владея многочисленными кузнечно-слесарными мастерскими в г. Павлово-на-Оке, граф Шереметьев, используя труд крепостных кузнецов, украсил свою вотчину в Кусково шедеврами искусства. Окойная решетка грота (зодчий Ф. Аргунов) напоминает по рисунку растительность подводного царства (рис. 32), а ограда и балконные решетки эрмитажа выполнены в строгом стиле, что придает парадность и подчеркивает красоту здания.

Интересно отметить, что кузнецом в Кускове работал Иван Горбун — отец знаменитой актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой-Жемчуговой.

Наибольшее число оград и решеток конца XIX—начала XX в. в Москве выполнено в стиле «модерн». Асимметричные извивы кованых стеблей создают какой-то текучий орнамент из сливающихся, переплетающихся и перепутывающихся диковинных растений. Рисунок с решеток зачастую переходит на стену дома уже в камне или гипсе, разливается по всему фасаду и заканчивается мощными волнами на карнизе дома или в рисунке парапета крыши. В этом стиле выполнены гостиницы «Метрополь» и «Националь» (рис. 33), дом-музей М. Горького (бывший дом Рябушинского) (рис. 34), большое число домов по ул. Горького и по бульварному кольцу (рис. 35).

Подлинной кузнечной «симфонией» можно назвать кованый зонт над входом в аптеку № 1 на улице Двадцать пятого Октября (рис. 36).

Зонт собран из сложных кузнечных изделий: сверху, словно свечки, выстроились витые шишечки с листочками и завитками, боковая и лицевая стенки зонта состоят из ромбовидной сетки с перехватами в узлах и гирляндой по нижнему краю. По углам свешиваются стилизованные бутончики, а по кронштейнам затейливо извиваются акантовые листья со спиралями.

«Зонтик», раскрывшийся над входом в здание Историко-архивного института (архитекторы А. Бокарев и И. Мироновский), выполнен в псевдоготическом стиле (рис. 37).

Рисунок кованых элементов как бы вычерчен при помощи циркуля и линейки: прорезные трилистники, четырехлопастные розетки, стрельчатые арки. Железное кружево зонта как-бы сливается с каменной резьбой пилястров здания и, «захватывая» стрельчатые окна, возносится к парапету крыши и навершиям.

Московские кузнецы были первыми мастерами, на- начавшими изготовлять часы. Из древней русской летописи мы узнаем о строительстве первых в Московской Руси башенных часах — «а наречется сей часник часомерье» и далее: «В лето 6912 (1404 г.)... князь Василий замыслил часник и поставил его на своем дворе». Смастерил часы ученый монах Лазарь Сербин с мыса Афона и были они установлены на одной из башен белокаменного Кремля (рис. 38).

Башенные часы с боем и колокольной музыкой получили особенно широкое развитие и распространение в XVI и XVII вв. Они ставились в больших монастырях, в городах. В конце XVI в. в Московском Кремле были установлены часы на трех башнях: Спасской, Тайницкой и Троицкой, а в начале XVII в. — на Никольской.

В первой половине XVII в. в Москве под руководством английского механика. Галовея велись работы по устройству новых больших часов на Спасской башне Кремля. Эти часы с движущимся циферблатом и со сложным устройством для колокольной музыки (куранты) получили большую известность. Чуть позднее башенные часы мастером Оружейной палаты Петром Высоцким были установлены и в Коломенском над новыми каменными воротами. Эти часы имели сложный механизм для перемещения циферблата и молотковый привод на восемь «перечастных» колоколов.

Следует отметить, что при создании часовых механизмов требовалась высокая точность изготовления большого количества сложных деталей и подгонка их друг к другу. Все детали механизма часов делали квалифицированные кузнецы. Вначале отковывали различные по размерам колеса и шестерни (рис. 39), валы и оси, из толстых кованых полос собирали раму.

После этого отковывали большое число звеньев цепей и начиналась кропотливая работа по сборке и отладке часов. Работы усложнялись тем, что размеры некоторых деталей доходили до 5 м и более, а масса их достигала десятков и сотен килограммов. И на таких колесах и шестернях необходимо было отковать строго определенное число зубьев с высокой точностью «по шагу». Таким образом, техника часового дела уже с XV в. потребовала теоретических знаний в области математики и астрономии, без которых нельзя было ни строить часы, ни регулировать их ход.

Конец XVIII — начало XIX вв. был характерен для Москвы не только ростом крупных «металлических» предприятий, требующих большого количества железа, чугуна, стали для производства различных изделий и конструкций, проволоки, гвоздей, рельс и т. д., но и ростом числа кузниц. Городские кузницы делились на общественные и домовые. Общественные должны были пристраиваться одна к другой, образуя «Кузнечный ряд». Домовые кузницы обычно размещались на отдельных участках и были деревянными, каменными или комбинированными, одноэтажными или двухэтажными. На первом этаже размещались сами кузницы, на втором — жилые помещения.

Общественные кузницы в кузнечном ряду имели значительно меньшее помещение и работы велись в основном «в одну руку», т. е. без помощников-молотобойцев. Эти кузницы специализировались на определенных работах: в одних изготовляли замки, в других — подковы, гвозди, различные болты и скобы, в третьих — кровати, ограды и другие крупные изделия. Однако со временем мелкое кузнечное производство начинает вытесняться специализированными заводами и фабриками.

В 1863 г. машиностроительные, гвоздильные и проволочные заводы получают право на беспошлинный ввоз железа из-за границы. Начинается рост крупных промышленных предприятий и к началу XX в. Москва становится крупным промышленным центром России с развитым капиталистическим производством.